Анатолий Тимощук (полузащитник сборной Украины по футболу и питерского «Зенита») фрагмент из интервью:

корр. — А почему вдруг вас заинтересовали иконы, а не, скажем, обычная живопись?

А.Т. — Я же вырос в Западной Украине, где люди и в советские времена продолжали верить в Бога. Во многих домах висели иконы. Большинство из них, правда, особой ценности не представляли. А потом товарищ — это было уже в Донецке — показал работу старого мастера, она мне сразу понравилась. Купил ее, и с тех пор пошло-поехало. Начал читать специальную литературу, предметно интересоваться вопросом. Сейчас сберегаю около восьмидесяти экспонатов, хотя по отношению к иконам это слово, наверное, не вполне уместно. Правильнее говорить о духовных и исторических памятниках, произведениях искусства.

корр. — Скупаете старину ради вложения денег?

А.Т. — Абсолютно нет. Хочу сохранить потрясающую красоту для будущих поколений. Многие шедевры ведь были безвозвратно уничтожены во времена, когда религию объявили вне закона. Надо спасать, что осталось. Иконы требуют бережного обращения, даже пыль полагается стирать по-особенному, чтобы рисунок не повредить…

корр. — Дарить иконы вам приходилось?

А.Т. — Неоднократно — друзьям, второму тренеру «Шахтера», начальнику команды… Считаю, для верующего человека ничего лучшего быть не может. Кстати, и у нас в раздевалке в Донецке висит икона конца XVI века. В прошлом году ее подарил клубу мой близкий друг. И вот такой факт — сверхъестественный, божественный, объясняйте, как хотите, но с момента появления иконы «Шахтер» не проиграл ни одного матча на родном стадионе. Даже в Лиге чемпионов и Кубке УЕФА. По крайней мере, так было при мне. После моего отъезда из Донецка пара поражений все же случилась. Но икона по-прежнему на месте, висит в специально сооруженном киоте за бронированным стеклом. Верю, она еще поможет «Шахтеру».

Алексей Саврасов (русский живописец-пейзажист): «…В Италии было великое время искусства, когда властители и народ одинаково понимали художников и восхищались. Да, великая Италия!.. И у нас было искусство. Какое! Какие иконы. Новгородские. Прошло, забыли. Мало, очень мало кто понимает».

Анри Матисс (знаменитый французский живописец): «Это доподлинно народное искусство. Здесь первоисточник художественных исканий… Русские не подозревают, какими художественными богатствами они владеют. Всюду та же яркость и проявление большой силы чувства. Ваша учащаяся молодежь имеет здесь, у себя дома, несравненно лучшие образцы искусства… чем за границей. Французские художники должны ездить учиться в Россию. Италия в этой области дает меньше».

Диакон Андрей Кураев (известный современный богослов): «Икона — зов в горний мир. Икона должна выражать реальность, которая превращает толпу в Церковь. Поэтому назначение иконы — приоткрыть завесу вечности».

«Мир, который изображает икона, — мир, где зло не нарушает задуманную Богом структуру вселенной. Это мир, в котором поэтому нет ирреальности. В этом мире ничто не заслоняет собой Свет — и потому это мир без тени».

«Икона порождена молитвенным опытом, чтобы послужить ему. А, значит, вне этого опыта просто непонятна. Как частное церковное предание оно непонятно в отрыве о Предания Церкви».

«Икона противоречила реалиям «мира сего» — но именно поэтому становилась проповедью, обличением, увещеванием, призывом: «Человек, ты можешь, ты призван, ты должен стать другим! »

Владимир Лосский (русский богослов): «Икона — не натуралистическое изображение. Но значит ли это — нереалистическое? Поскольку икона представляет собою видение реальности — она реалистична».

Леонид Успенский (выдающий богослов русского зарубежья): «Икона — есть образ человека, в котором реально пребывает попаляющая страсти и всеосвящающая благодать Духа Святого. Поэтому плоть его изображается существенно иной, чем обычная тленная плоть человека. Икона — трезвенная, основанная на духовном опыте и совершенно лишенная всякой экзальтации передача определенной духовной реальности. Если благодать просвещает всего человека, так что весь его духовно-душевно-телесный состав охватывается молитвой и пребывает в божественном свете, то икона видимо запечатлевает этого человека, ставшего живой иконой, подобием Бога».

Сергей Фудель (русский богослов): «Молиться без икон трудно. Икона собирает в себе внимание молитвы, как увеличительное стекло собирает рассеянные лучи в одно обжигающее пятно».

Архимандрит Зинон: «Икона — это воплощенная молитва. Она создается в молитве и ради молитвы, движущей силой которой является любовь к Богу, стремление к Нему как совершенной Красоте».

«Икона есть явление преображенной, обоженной твари, того самого преображенного человечества, которое в своем лице явил Христос».

«Своими корнями икона уходит в евхаристический опыт Церкви, неразрывно связана с ним, как и вообще с уровнем церковной жизни. Когда этот уровень был высок, то и церковное искусство было на высоте; когда же церковная жизнь ослабевала или наступали времена ее упадка — тогда приходило в упадок, конечно, и церковное искусство. Икона часто превращалось в картину на религиозный сюжет, и почитание ее переставало быть православным».

Епископ Илларион (Алфеев): «Икона святого показывает не столько процесс, сколько результат, не столько путь, сколько пункт назначения, не столько движение к цели, сколько саму цель. На иконе перед нами предстает человек не борющийся со страстями, но уже победивший страсти, не взыскующий Царства Небесного, но уже достигший его».

«Икона избегает натуралистического изображения боли, страданий, она не ставит целью эмоционально воздействовать на зрителя. Иконе вообще чужда всякая эмоциональность, всякий надрыв. Именно поэтому на византийской и русской иконе распятия, в отличие от ее западного аналога, Христос изображается умершим, а не страждущим».

«Будучи плодом молитвы, икона является и школой молитвы для тех, кто созерцает ее и молится перед ней. Всем своим духовным строем икона располагает к молитве. В то же время молитва выводит человека за пределы иконы, поставляя его перед лицом самого первообраза — Господа Иисуса Христа, Божией Матери, святого».

Старец Паисий Святогорец: «Тот образ, который пишется с благоговением, впитывает от благоговейного иконописца Благодать Божию и передает людям вечное утешение. Иконописец «перерисовывает», переводит себя на ту икону, которую он пишет, поэтому его душевное состояние имеет большое значение. Иконы проповедуют и проповедуют веками. И когда кто-то, например человек, которому больно, бросает взгляд на икону Христа или Божией Матери, то получает утешение».

«Вся основа в благоговении. Кто-то лишь прикасается к стене, к которой была прислонена икона, и уже принимает Благодать, а кто-то может иметь самую лучшую икону, но не получать пользы, потому что у него нет благоговения. Один может получить пользу от обычного креста, а другой, не имея благоговения, не получит пользу от самого Животворящего Древа (из книги «Духовное пробуждение»)».

Протоиерей Иоанн Мейендорф: «Икона дает новое измерение человеческому искусству, потому что Христос дал новое измерение самому человеку».

Протоиерей Александр Шмеман: «Икона дает новое измерение человеческому искусству, потому что Христос дал новое измерение самому человеку».